Последнее сообщение на телефоне умершего отца

Чердак пропах нафталином и старой пылью — тот особенный запах, который въедается в горло и заставляет кашлять. Я не поднимался сюда с похорон отца три года назад, когда мы с мамой складывали его вещи в картонные коробки. Тогда у меня не хватило сил разбирать его личные вещи. Но мама продавала дом, и время вышло.

Луч фонарика выхватывал из темноты знакомые предметы: старую удочку отца, коробки с ёлочными игрушками, мой детский велосипед. Пыль танцевала в свете, густая, словно пепел.

Я почти закончил, когда заметил потёртую кожаную куртку, висящую на гвозде в самом дальнем углу. Ту самую, в которой отец ходил всегда. В которой его и похоронили... или я так думал?

Рука сама потянулась к карманам. Может быть, там сохранилось что-то — записка, чек, любая мелочь, которая вернёт мне его на секунду. Пальцы нащупали что-то твёрдое.

Siemens A52. Неубиваемая легенда. Отец никогда не расставался с этим кирпичом, даже когда все перешли на смартфоны. «Зачем мне камера и интернет?» — смеялся он. «Телефон должен звонить, и всё».

Батарея была мертва, но старая зарядка нашлась в той же коробке. Я не знаю, зачем включил его. Наверное, хотел перечитать наши переписки. Глупая сентиментальность.

 

Экран ожил с тем самым классическим звуком загрузки. А потом начал вибрировать. И вибрировать. И вибрировать.

47 непрочитанных сообщений.

Все от одного номера: +7-XXX-XXX-XX-XX. Незнакомого.

Я открыл первое, и холодок пробежал по спине.

«Здесь темно»

Отправлено 15 марта 2021 года. Через два дня после похорон.

Пальцы задрожали, когда я пролистал дальше:

«Очень темно и холодно» — 16 марта.

«Я слышу шаги наверху. Это ты?» — 18 марта.

«Я слышал, как ты плачешь у моей могилы» — 22 марта.

Я действительно плакал на кладбище в тот день. Один, когда все разошлись. Меня никто не видел.

«Перестань приходить сюда» — 1 апреля.

«Ты не понимаешь. Когда ты приходишь, ты приводишь ИХ за собой» — 3 апреля.

«Они следуют за тобой обратно» — 5 апреля.

Я не мог оторваться от экрана. Сердце колотилось так, что я слышал пульс в ушах. Это чья-то больная шутка. Обязательно шутка.

«Они в твоём доме» — 10 апреля.

«Они стоят у твоей кровати, когда ты спишь» — 15 апреля.

«Ты ведь чувствуешь их, да? Просыпаешься в 3:33 и не можешь пошевелиться?» — 20 апреля.

Боже. Господи боже. Я действительно просыпался так. Почти каждую ночь в течение месяцев после похорон. Сонный паралич, говорили врачи. Стресс и горе. Но я никогда, никогда никому не говорил про 3:33. Просто заметил, что часы всегда показывают это время.

«Перестань игнорировать меня» — 25 апреля.

«ОТВЕТЬ МНЕ» — 30 апреля.

«Они знают, где ты живёшь» — 5 мая.

«Они знают, где работает твоя мама» — 7 мая.

«Они знают про Лизу» — 10 мая.

Лиза. Моя девушка. Мы начали встречаться только через полгода после смерти отца. Он не мог знать о ней.

«Прости меня» — 15 мая.

«Прости, прости, прости, прости, прости» — повторялось в десятке сообщений.

«Я не должен был открывать дверь» — 1 июня.

«Когда умираешь, видишь дверь. Не открывай её» — 3 июня.

«За ней НЕ рай. Там ХУЖЕ» — 5 июня.

«Я думал, там ты. Я слышал твой голос, зовущий меня» — 10 июня.

«Но это был не ты» — 12 июня.

Сообщения становились реже. Раз в неделю. Раз в месяц. Последнее было от...

Я посмотрел на дату.

Вчера. Вчера вечером, в 21:47, когда я ужинал с мамой и мы обсуждали продажу дома.

«Оглянись»

 

Воздух на чердаке вдруг стал ледяным. Я увидел своё дыхание — белые облачка пара в луче фонарика. Хотя на улице был июнь, и весь день стояла жара.

Я медленно, очень медленно поднял голову.

В дальнем углу чердака, там, где свет фонарика не доставал, стояла темнота. Но не обычная темнота — она была плотной, густой, будто живая. И в ней различались силуэты.

Один. Два. Пять. Семь.

Высокие, неестественно худые фигуры. Неподвижные. Я не видел их лиц, но чувствовал взгляды. Множество взглядов, впивающихся в меня.

Телефон завибрировал в руке, и я чуть не выронил его от неожиданности.

Новое сообщение:

«Не беги. Это только злит их»

Одна из фигур шагнула вперёд — плавно, будто скользя по полу. В свете фонарика я увидел её лучше.

Это был отец.

Его лицо. Его седые волосы. Его родинка над левой бровью. Но что-то было неправильным. Улыбка растянулась слишком широко, почти до ушей, обнажая слишком много зубов — больше, чем должно быть у человека. Глаза были чёрными провалами, пустыми, как заброшенные колодцы.

— Почему... — голос был его, но искажённый, словно записанный на плёнку и воспроизведённый на неправильной скорости, — ...ты не послушал меня, сын?

Другие фигуры тоже двинулись. Я увидел их лица — точнее, то, что когда-то было лицами. Серая, восковая кожа. Пустые глазницы. Рты, открытые в беззвучных криках.

— Я же просил... — существо, похожее на отца, склонило голову под невозможным углом, — ...не приходить на кладбище. Просил перестать. Но ты не читал сообщения.

— Ты... ты не мой отец, — выдавил я.

— Нет, — улыбка стала ещё шире, кожа на щеках треснула. — Твой отец открыл дверь. Впустил нас. А мы... мы голодные. Так долго голодные.

Одна из фигур протянула ко мне руку — длинные, паукообразные пальцы с чёрными когтями.

Я бросился к люку. Телефон выпал из рук, грохнувшись об пол. Сквозь панику услышал, как он вибрирует. Снова. И снова. И снова.

Я летел вниз по лестнице, спотыкаясь, царапая руки о стены. Наверху раздался скрежет — будто когти по дереву. Множество когтей.

Я выскочил из дома, завёл машину трясущимися руками и уехал. Не к маме — не хотел приводить это к ней. Снял номер в мотеле на окраине города.

Только там, заперевшись и задвинув шкаф к двери, я достал свой телефон — современный iPhone.

23 пропущенных вызова с того самого номера.

И сообщение:

«Ты не можешь убежать. Ты видел нас. Теперь мы видим тебя»

Я заблокировал номер. Удалил сообщения. Даже позвонил в полицию — но что я мог сказать? Что призрак моего мёртвого отца преследует меня? Я повесил трубку, не дождавшись ответа оператора.

Три дня я не спал. Пил кофе литрами, включал весь свет, смотрел комедии на YouTube — всё, чтобы не думать о чердаке.

На четвёртую ночь я вырубился от истощения.

Проснулся в 3:33.

Не мог пошевелиться. Сонный паралич.

И увидел их.

Все семь фигур стояли вокруг кровати. Смотрели на меня пустыми глазницами. А то, что выглядело как мой отец, стояло ближе всех — его лицо в дюйме от моего.

— Твоя очередь, — прошептал он, и я почувствовал запах гнили. — Твоя очередь предупредить их.

Он протянул руку и коснулся моего лба одним ледяным пальцем.

Я очнулся утром в холодном поту. Схватил телефон — посмотреть время, убедиться, что это был кошмар.

Отправленные: 12 новых сообщений.

Я их не помню.

Я их не писал.

Но мой телефон показывал обратное.

Сообщения ушли маме. Лизе. Двум моим друзьям. Бывшим коллегам. Дальним родственникам.

Все одинаковые:

«Здесь темно»

Все были прочитаны.

Лиза написала в ответ: «Ты в порядке? Что это значит?»

Я посмотрел на свои руки. Под ногтями была земля. Свежая, влажная земля.

И я понял, где был этой ночью.

Телефон завибрировал:

«Хороший мальчик. Теперь жди. Жди, пока они не откроют дверь»

Это было неделю назад.

С тех пор умерли двое. Мой друг Андрей — внезапная остановка сердца во сне. Двоюродная сестра Ольга — упала с лестницы, сломала шею.

На обоих похоронах я видел в толпе высокие, худые силуэты. Никто кроме меня их не замечал.

А вчера Лиза написала мне: «Странно... нашла старый телефон в сумке. Не помню, откуда он. Siemens какой-то древний. Ты не знаешь, откуда он у меня?»

Я не ответил.

Не знаю, что делать.

Каждую ночь я просыпаюсь в 3:33. Каждое утро нахожу землю под ногтями и новые отправленные сообщения.

Список контактов в моём телефоне сокращается — я удаляю всех, кого знаю. Но это не помогает. Телефон находит их. Сам.

Сегодня утром обнаружил сообщение самому себе. На рабочий email. В нём был только адрес.

Адрес кладбища, где похоронен отец.

И приписка:

«Пора открыть дверь. Не заставляй нас ждать»

Я еду туда сейчас. Не знаю почему. Руки сами крутят руль. Ноги сами жмут на педали.

Может быть, я смогу закрыть дверь. Может быть, смогу остановить это.

Или может быть...

Может быть, я просто голоден.

Так долго голоден.

Если вы получите странное сообщение от умершего родственника — не читайте его. Удалите не глядя.

Если найдёте незнакомый телефон в своих вещах — не включайте его. Сожгите.

Если проснётесь в 3:33 и не сможете пошевелиться — не открывайте глаза. Никогда не открывайте глаза.

И самое важное: когда придёт ваше время и вы увидите дверь — не слушайте голоса за ней.

Даже если это голос того, кого вы любили.

Особенно если это их голос.

Потому что их больше нет.

А то, что пришло вместо них, очень, очень голодно.